РАГС  публикации

О методологических аспектах «эффективного» государства

А. Мухамет-Ирекле, к.ю.н., докторант РАГС при Президенте Российской Федерации

Сегодня россиян (их лучшие научные умы) волнует вопрос: «Почему в богатейшей своими природными богатствами стране мира за такое короткое время после распада СССР произошло массовое обнищание россиян?» [1]. Однако каждый по-своему видит решение этих проблем: кто-то винит в этом государство, а кто-то именно государство видит способным разрубить этот «гордиев узел» [2]. Может быть, настоящий краткий очерк с использованием эмпирического начала и предложением априорного способа познания права будет полезен россиянам в понимании проблемы. Основная мысль, по сути дела, философско-правового очерка состоит в том, что государство в силу своей «слабости» решает их не теми способами. При этом, высокие теоретические устремления опираются на действующую Конституцию Российской Федерации 1993 г., что делает содержание очерка реально полезным или научно-практическим.

Думается, что вынесение в заголовок статьи именно методологического аспекта (то есть предложения одного из способов решения актуальной практической задачи), в социальной деятельности государства и обоснованно, и понятно многим россиянам. При этом, хочется думать, что не только материальная сторона жизни в виде отсутствия реальной возможности достойно жить угнетает россиян – ведь деформации и в духовной сфере их жизни не менее печальны и тягостны. А российская действительность, к сожалению, далека от идеалов справедливости и гуманизма. Значит, под «бедностью» россиян можно понимать их реальную «убогость» и «бесправие». Такое значение «бедности» близко к кантовскому посылу о наличии у человека «причинности свободы»; может быть, и в виде поиска справедливости, отсутствие которой в обществе оскорбляет разум россиян.

Сказанное является тем более больным потому, что большинство россиян с энтузиазмом поддержали в конце 80-х начале 90-х гг. прошлого века демократические преобразования, приведшие к слому советского общественного строя. Представляется, что россияне никак не связывали свое желание демократических перемен с происшедшим массовым обнищанием населения страны. По авторитетному мнению научной общественности страны «не менее 40% ее населения живет ниже уровня бедности», говорится в отмеченном обращении Президиума РАН Президенту Российской Федерации. Абсолютная цифра составляет гигантское число, порядка 60 млн. человек. Эти люди потеряли поддержку социального государства, в результате чего страдают от бедности и болезней и не видят конструктивного выхода из сложившейся неправовой ситуации. Примерами тому – массовая социальная апатия, так называемая люмпенизация и, как результат, проявления экстремизма. Кстати, разве это не расшатывает саму основу российской государственности?

Что все это? Массовое обнищание россиян и есть цена освобождения от тоталитаризма и полученной свободы? Так ли неизбежны такого рода материальные лишения населения проводимому курсу на последовательную демократизацию общественной жизни в стране, завершившему принятием в 1993 г. Конституции Российской Федерации, которая провозгласила верховенство права в демократическом правовом и социальном государстве, в том числе и неотчуждаемых прав человека. Кстати, именно «правовое государство» юридическая наука на протяжении многих веков видит как правовую конструкцию, могущую обеспечить достойную жизнь свободного человека (есть и многочисленные примеры из практики зарубежных стран подтверждающие реальность данных теоретических мыслей).

Указанный методологический аспект не может не основываться на всем арсенале средств познания, который «наука наук» философия издавна предоставила в распоряжение ученых юристов. Однако многие из так называемых практиков могут немало удивиться, если им сказать, что они могут применять философские способы познания права в деятельности государства; что это вполне им доступно и реально, а главное – для дела эффективно! В своем удивлении они будут подобны одному из героев Бомарше, который был изумлен, когда вдруг узнал, что на протяжении 40 лет «говорил прозой». Печально, что среди таких юристов есть и те, кто вплотную занимается проблемой реализации концепции «эффективного государства». Относительно же резкости в выражении «так называемые практики» надо отметить, что это вызвано, среди прочего, и безответственной позицией законодателя в пренебрежении правовым достоянием, так часто проявляемой в законотворчестве. В этой связи, трудно не согласиться с великим Кантом, что практика это не всякое действование, а только такое, которое следует некой идее. Этой «идеей» является ни много, ни мало, сама действующая Конституция Российской Федерации. 

Среди способов познания права выделим, во-первых, эмпирический способ (анализ «сущего» в праве). Во-вторых, априорный способ (как предложение «формулы «должного» в праве»). Представляется, что выход на научно-практические моменты и замкнет первое и второе (как тезис и его антитезис) в некую согласованную триаду познания (как их синтез).

I. Итак, несколько слов относительно ракурса анализа «сущего» в праве, то есть того, что есть на самом деле. При этом, следует отметить, что и само правовое регулирование детерминировано некими объективными моментами, которые Гегель называл не иначе как «законы природы». Однако и люди усугубляют своим так называемым субъективным фактором проблемы эффективности деятельности государства и права. Вот о них, субъективных и объективных причинах, имеющих место в деятельности российского государства – весьма коротко.

Государство постоянно сетует на отсутствие средств на исполнение своих социальных обязанностей перед россиянами и, что действительно страшно, на этой псевдооснове постоянно сворачивает свою социальную деятельность. Действительно, откуда им взяться, если, мягко говоря, единственно возможными источниками пополнения казны для исполнения своих социальных функций государство пренебрегает? Еще Маркс говорил, что «земля – мать богатства, а труд – его отец». А иного в России, просто нет. Это значит, что государство для того, чтобы иметь полную казну должно взимать и природную ренту, и прибавочную стоимость.

Вопрос взимания прибавочной стоимости (скажем прямо, как результатов эксплуатации человека), оставим в стороне в силу его однозначной теоретической разрешенности. Весьма сведущий в экономике юрист Маркс отмечал, что «нормальная и средняя прибыль получается не от продажи товаров выше их действительной стоимости, а при продаже их по их действительной стоимости» [3]. Российское же налоговое законодательство к сказанному о природе прибыли остается глухо.

Отметим также, что за пределами настоящего очерка нарочито оставлен и вопрос правовой стороны проведенной в России «во время расхитительного хаоса ельцинских лет» приватизации целых отраслей промышленности, которые «олигархи получили по дешевке» [4]. Таким образом было, выражаясь метким языком указанного источника, расхищено не что иное, как целое достояние народов России. В последней действующей редакции Конституции (Основного Закона) РСФСР от 12 апреля 1978 г., а именно: в ст. 11-1, еще сохранялась позиция законодателя о том, что государственная собственность, к которой относились созданные за счет труда многих поколений советских людей отрасли промышленности, является «достоянием многонационального народа» России. Данный вопрос, без сомнения, нашел свое развитие в эпохальной концепции цивилитарного права [5], не будем повторяться.

Значит, внимание россиян следует остановить на деятельности государства в сфере природопользования, в которой реализуются конституционные права россиян: на выгодоприобретение от развития, на благоприятную окружающую среду и на частнопредпринимательскую деятельность посредством природных объектов (коротко – право на достойную жизнь в условиях благоприятной среды от использования природных богатств). Современное российское природопользование опосредствуется отношениями, которые традиционно называются в юридической науке как «природоресурсные и природоохранные» отношения. Все это тесно взаимосвязано и составляют единую проблему в государстве, которую в науке традиционно называют также «экологической проблемой» [6].

Представляется, что юридическая наука предала забвению важное конституционное содержание отношений природопользования (особенно их социальный аспект), что давно закреплено в международном праве. Ведь еще Декларация ООН от 4 декабря 1986 г., можно сказать, «назначила» россиян выгодоприобретателями от развития. Дословно «бенефициарием развития», то есть лицом, в чьих интересах осуществляется собственность на природные богатства страны, со следующими правами, что «право на развитие является неотъемлемым правом человека, в силу которого каждый человек и все народы имеют право участвовать в таком экономическом, социальном, культурном и политическом развитии, при котором могут быть полностью осуществлены все права человека и основные свободы; создание благоприятных условий для развития народов и индивидуумов является основной обязанностью их государств и т.д.».

Риторический вопрос: «Большинство россиян похожи на выгодоприобретателей от использования природных богатств в богатейшей стране мира?». Другими словами, получается то, что стало составной частью российской правовой системы, в соответствии со ст. 15 Конституции Российской Федерации, реально не исполняется, что тем самым лишает россиян права на выгодоприобретение от развития.

Думается же, что истинной причиной указанного забвения стало как недопонимание, так и сокрытие юридической природы феномена частной собственности. Легализация в ст. 8 Конституции Российской Федерации частной собственности сделала отношения, возникающие при реализации россиянами своих прав на выгодоприобретение от развития, на благоприятную окружающую среду, а также на частнопредпринимательскую деятельность посредством общих природных объектов, до сих пор называемыми «экологическими» – частными (или имущественными). 

Наверное, надо быть в науке до конца объективными – то, что в России изменился общественный строй, и делает необходимым видеть за старыми понятиями иное содержание. Равно как некоторые физические постоянные величины, например, число «пи», скорость света, масса электрона и тому подобное, определяют состояние существующего материального мира, так и в мире духовном есть свои постоянные величины, определяющие его лицо. К таким величинам, изменившим мир россиян от советского строя к нынешнему постсоветскому, можно отнести, например, как частную собственность, в том числе и на землю, так и вопрос об «отношении бытия и сознания».

Сегодня же следует без обиняков говорить, что с закреплением права частной собственности само содержание современных общественных отношений принципиально изменилось. Нюанс современных, называемых в науке «экологических», проблем в том, что природные объекты одновременно являются «основой жизни и деятельности народов» России, и естественными средствами производства (предметами труда). В отношениях пользования природными объектами главным является то, что прибавочный продукт в общественном производстве создается посредством уничтожения части общего достояния (природных объектов) и затем, на законном основании, частным образом присваивается.

При этом, основными способами «повышения эффективности» (быстрого обогащения), например, в той же, теперь уже частной, нефтедобыче по-прежнему остаются «классические» способы (экономии за счет охраны природы). Например, по сообщению того же зарубежного источника, нефтяная компания «Юкос» под руководством некого американца «довела в Западной Сибири до совершенства искусство закачивания воды в скважины». Вот наглядный пример того, как ради быстрого обогащения отдельных лиц в России истощается и загрязняется окружающая среда – это общее достояние россиян.

Неблагоприятную ситуацию усугубляет также то, что Россия превращается в мировую свалку токсичных, ядерных и прочих опасных отходов. Это иной, непосредственно связанный с природопользованием аспект проблемы, который состоит в том, что в его результате качество среды проживания большинства россиян деградирует, что, в свою очередь, приводит к болезням и к сокращению средней продолжительности жизни населения по стране [7].

Если Конституция Российской Федерации есть конституция правового и социального государства, то это означает, что россиянин должен жить в условиях, обеспечивающих его достойную жизнь и свободное развитие (ст. 7 Конституции Российской Федерации). Эти условия, думается, должны быть обеспечены суммой двух составляющих (по логике здравого смысла): минимальной зарплатой (видимо, не менее, чем реальный прожиточный минимум), а также государственной поддержкой. Чтобы не отвлекаться от правовых аспектов современного природопользования, не будем также рассматривать вопрос: «Почему же в России не соблюдаются требования и трудового законодательства о соответствии минимальной зарплаты так называемому прожиточному минимуму?». В условиях современного социума, если государство не в состоянии обеспечить выполнение кем-то своих обязанностей, то это может лишь означать, что оно должно взять на себя их исполнение. Но оно никак, думается, не может предать их забвению. Это было бы, даже не профанацией государства как высшего общецивилизационного института (как общество в «правовом состоянии»), а настоящим обрушением достигнутого уровня общественного развития (до уровня общества в его «естественном состоянии»). 

Образно говоря, если одно из слагаемых равно нулю, а требование обеспечить нужный результат, заданный правовыми требованиями Конституции Российской Федерации, остается, то это означает только одно, а именно: государственная поддержка призвана восполнить недостающую разницу – чтобы, в итоге, россиянин имел достойный уровень жизни, то есть «такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи», в соответствии со ст. 25 Всеобщей Декларации прав человека от 10 декабря 1948 г. Заметим, формально равный во всех субъектах России.

Однако в реальности государство не только не собирает в казну все, что следовало взимать с природопользователя, но и средства скудной казны тратит на цели, которые не являются сегодня задачами самого государства. Значит, в прямом смысле отрывает от россиян. Государство, конечно же, с подачи юридической науки, бюджетным законодательством предусматривает финансирование так называемой экологической функции государства по статьям «охрана природы и т.д.». Думается, что в таком содержании «экологической функции» у современного российского государства не стало после признания института частной собственности и проведения приватизации общенародного достояния.

Действительно, если природопользователь уже дважды, как говорится, «снял сливки»: первый раз, когда единолично присвоил прибавочный продукт, полученный от уничтожения части природных объектов (достояния народов России); а второй – когда в целях экономии сбросил отходы своего производства в окружающую среду (основу жизни тех же народов), то почему государство должно вместо него «охранять природу»? Потому, что отдельные чиновники, особенно в субъектах России, являются крупными бизнесменами и ради сохранения барышей своих предприятий, сначала, не заставляют предприятия выполнять условия выданных лицензий о соблюдении природоохранных мероприятий, затем же, перекладывают эти немалые расходы на плечи всего общества? Скажем прямо, что следует разделять неправовую деятельность отдельных чиновников от деятельности «государства» как высшей степени развития общества. В противном случае, отождествление государства и некого чиновника, оказалось бы сродни известному выражению времен феодализма: «Государство – это я!». Таким образом, как было сказано ранее, этим самым государство, как говорится, снимает с россиянина уже третью «шкуру», когда за счет средств бюджетов всех уровней «охраняет природу».

Увы, это не последняя «шкура», снятая с простого россиянина. В соответствии с налоговым законодательством россиянин возмещает природопользователю все его затраты, связанные с получением сначала лицензии на природопользование и вплоть до страхования его гражданской ответственности! Отмеченное неконституционное содержание действующего экологического, бюджетного, налогового законов не заставило ждать своих проявлений – как уже говорилось, бедствуют около 60 млн. россиян! 

Все сказанное подвигает к следующему пониманию вопроса о социальном аспекте отношений природопользования, что это реальная экономическая основа деятельности «эффективного» государства. Значит, сегодня задача органов государства собрать в полной мере платежи за природопользование (включая сверхлимитную часть), и возложить все бремя расходов по охране и восстановлению природных объектов на самих природопользователей. Словом, необходимо социально защитить человека, который вынужден жить в неблагоприятных условиях, вызванных природопользованием, через общие для всех социальные меры на основе неисполняемого сегодня выгодоприобретения от развития.

Следует также сказать, что демократическое правовое и социальное государство должно реально обеспечить своим гражданам не просто минимальный прожиточный уровень, рассчитанный не на низшем физиологическом уровне человека как биологического существа, а жизненный уровень достойный «человека разумного». И, повторимся, все это на основе такого природопользования, при котором в частном порядке может быть присвоена только созданная трудом часть прибавочного продукта, а так называемая природная рента должна возвращаться обществу на социальные нужды всех россиян [8]. Кстати, может быть, то, что власти на местах допускают «не целевое использование» средств скудного бюджета для решения, в итоге, острых нужд населения, и является подтверждением сказанного?

Общество, создавая государство как инструмент социального мира, конституирует некие основополагающие принципы, закрепляет их в позитивном праве. К сожалению, в России, в которой все общественное производство основано на использовании природного потенциала, этого нет. Это может быть основанием рассматривать ее Конституцию как Основной Закон олигархического государства? Может был прав Адам Смит, который говорил, что великие народы беднеют в результате расточительности и неблагоразумия государственной власти?

Налицо так называемый субъективный фактор. Законодатель издает законы, в которых в интересах «собственности» выхолащиваются суть конституционных прав россиян на достойную жизнь в условиях благоприятной окружающей среды за счет выгодоприобретения от развития. При этом, своими главными институтами действующие российские законы имеют, как и в советское время, государственную собственность на природные объекты, а также право пользования ими. Нюанс последнего в том, что это вещное право, согласно юридической природы которого природопользователь является лицом «управомоченным». Это же противоречит юридической конструкции ст. 36 Конституции Российской Федерации, согласно которой природопользователь является лицом «обязанным» перед обществом не нарушать права иных лиц.

К отмеченным субъективным причинам добавляются и объективные. Механизм действия права в отношениях природопользования как бы изо всех сил противится тому, чтобы россиянин получил реализацию своего провозглашенного конституционного права. Следуя такому основному закону производства как «получение максимального прибавочного продукта минимальными затратами», природопользователь объективно не заинтересован в таких формах реализации права как «исполнение обязываний» и «соблюдение запретов», установленных законодательством. В таких условиях, из всех возможных форм реализации права («использование, исполнение, соблюдение и применение права») остается одно средство, могущее обеспечить соблюдение требований правовой нормы. Это последнее средство, не трудно догадаться, и есть «применение права». Однако, как показал проведенный анализ, в среднем только в 10% случаев зарегистрированных правонарушений в сфере природопользования органами государства к правонарушителям применяются меры юридической ответственности. Скажем так, практика устойчивого «правонеприменения» со стороны органов государства вообще лишает всякой надежды россиян на реализацию данных конституционных прав.

К сожалению, это наш печальный российский опыт.

Следовательно, эмпирический подход к познанию права, то есть решение хронических проблем в государстве на основе прежнего опыта, не может обеспечить желаемую эффективность государства. В связи с этим, можно отметить продолжающуюся в современной юридической науке практику рассмотрения вопросов правового регулирования в прежнем стиле, что, неизбежно, ведет к мудреным (и искусственным!) юридическим конструкциям типа «гарантии гарантиям». Порочность такого способа решить проблему, думается, очевидна. Например, если в одной из последних юридических работ, в конечном итоге, констатируется, что «без повышения правовой культуры населения… чрезвычайно трудно обеспечить эффективность реализации конституционно-правовых и иных гарантий прав и свобод человека и гражданина; что решение данной проблемы связано с реализацией общеобразовательных программ…» [9], то какие могут быть здесь комментарии? 

II. К априорному познанию права, или «должного» в праве (то есть того, что должно быть), у россиян, как прежних ортодоксальных материалистов, не должно быть никакого предвзятого отношения. Надеемся, что в возможность кантовского постулата, что «идеальное реально», они поверят после приведения им следующего примера. Более чем двести лет назад уставшее от феодального беспредела население североамериканских колоний Англии не стало решать свои проблемы на основе прежнего опыта государства и права (то есть не свело дело к проблеме «хорошего» монарха), а воспользовалось идеальной моделью правового государства, придуманной не одним поколением философов. Вот такой, самый, что ни на есть эмпирический пример возможности априорного познания права! 

Может быть, действительно причины неудач в том, что россияне ждут от государства, уже павшего жертвой «собственности», разрешения своих проблем? Другими словами, может быть, лозунгом дня для россиян должно стать классическое – «Спасение утопающих, дело рук самих утопающих»? Защита частных прав, а именно таковыми видятся, в частности и права человека, так сказать, на достойную жизнь в условиях благоприятной окружающей среды – дело самих субъектов?

Да! Не зря говорили римляне, что «законы писаны для бодрствующих»! Государство и право лишь обеспечивают нормальное функционирование общественных отношений в этой сфере, при этом должны защищать менее сильного: а именно: общество от диктата природопользователей. В основании такого практического призыва лежит следующая теоретическая посылка, что в данных частных отношениях реализация права реально возможна только в виде «применения права». Последнее, как уже отмечалось, органами государства не осуществляется. Это означает одно: провозглашенное конституционное право (как содержание) и отмеченное его «неприменение» (как форма) должны кем-то быть приведены в соответствие. Появляются вопросы: во-первых, риторический вопрос: «Кому это больше всех надо?». Во-вторых, нериторический: «Почему это необходимо делать?», ответом на который может служить, в том числе и кантовская мысль, что «быть человеком действующим по праву означает, среди прочего, и долг (обязательность) сохранять в отношениях с другими свое достоинство как человека – «не будь лишь средством для других, будь для них также и целью» [10].

Возможность именно правового способа разрешения проблем россиян в отмечаемых отношениях исходит и из такого посыла, что у каждой доктрины – свой метод, способ наиболее эффективной ее реализации, то есть естественные права россиян как на выгодоприобретение от развития, так и на благоприятную окружающую среду следует самим отстаивать. Например, в тех же судах. Теоретическим основанием такого рода действий могут служить мотивы известного гегелевского «что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно» [11] в виде квалификации «правовое есть конституционное» через предлагаемое тождество: «Закон, который противоречит Конституции Российской Федерации в части реализации прав россиян на достойную жизнь за счет выгодоприобретения от развития в условиях благоприятной окружающей среды, есть неправовой закон».

Таким образом, самим россиянам следует встать на защиту своих прав. При этом каждый россиянин должен это делать, как говорится, на «своем рабочем месте». Обыватель должен подавать иски и жалобы в суды по месту своего жительства, а ученый юрист, памятуя о вековых российских традициях проводить правовые реформы свыше, – в Верховный и Конституционный Суды Российской Федерации. Иначе неправовую ситуацию, когда провозглашаемая «экологическая функция» государства на самом деле является и ширмой (для бизнеса), и кормушкой (чиновников и, в том числе, к сожалению, «зеленой» общественности, ставшей на этой благодатной ниве, так сказать, профессиональной) – не сломить!

Например, действующее законодательство позволяет обращение граждан в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой на неконституционность ряда отмеченных ранее по тексту законов, которые противоречат Конституции Российской Федерации. Правда, реально только через процедуру начавшегося судебного разбирательства. Почему? Во-первых, в силу того, что только судебное разбирательство более или менее защищает процессуальные права сторон, обращение же к иным органам, применяющим закон, не представляется в этом смысле столь эффективным.

Во-вторых, в соответствии со ст. 125 Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан проверяет конституционность закона, подлежащего применению в конкретном деле. Думается, что только суд, в котором могут быть защищены нарушенные права, в порядке подготовки дела к судебному разбирательству, в соответствии со ст. 141 действующего Гражданского процессуального кодекса РСФСР, может окончательно определить закон, которым следует руководствоваться. После чего и может быть инициирована подача жалобы (или запроса суда) в Конституционный Суд Российской Федерации. Следует также отметить, что возможности самозащиты россиян расширяет то, что, в соответствии со ст. 10 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, суд обязан разрешать гражданские дела, в том числе и на основании Конституций (Уставов) субъектов Российской Федерации и их законов. Это делает теоретически возможным обжалование в Конституционных (Уставных) Судах субъектов Российской Федерации нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации как неконституционных, с целью последующего применения в гражданском судопроизводстве.

Если некий гражданин (или тот же ученый юрист) предъявит иск к государству (в лице Минфина России), например, о том, что оно не выполняет своих социальных функций, допустим, в объеме определенном в указанной ранее по тексту ст. 25 Всеобщей Декларации прав человека;

что отмеченные по тексту законы не позволяют сформировать полновесный бюджет, более того, являются ширмой для его разворовывания;

что обеспечить содержание «природные объекты как достояние народов» в правовом социальном государстве можно только при изъятии у природопользователя природной ренты и т.д., то уровень затрагиваемых проблем потребует участия известных своими авторитетными научными трудами ученых юристов, коих, слава богу, в России достаточно! Из ранга абстрактной научной дискуссии отмеченная в своем неправовом содержании проблема отсутствия в действующем законодательстве предусмотренного Конституцией Российской Федерации права на выгодоприобретение от природопользования большинством россиян станет реальной в конституционном праве. Вот именно юридический способ решения проблемы, притом доступный большинству россиян! Кстати, указанный способ исковой защиты россиянами своих прав может быть и полезным в противодействии «собственности», в ее каждодневных негативных проявлениях. Однако будет реалистами, в ряде случаев, надо быть готовым к тому, что и частнопредпринимательская деятельность имеет право на жизнь. Речь тогда следует вести лишь о компенсации вреда. Другими словами, следует требовать, чтобы с потерпевшими поделились полученными за их счет барышами, что, может быть, более предпочтительным для россиян, чем прекращение самой этой «вредной» деятельности.

Более глубокое постижение априорного познания права дает возможность действительно самостоятельной защиты прав россиян. Данное предложение также основано на идее гармонизации философских категорий «содержание» и «форма». Это научно-практическое предложение о самостоятельном осуществлении правосудия в частных делах в форме негосударственного разбирательства. Например, в рассматриваемой нами сфере природопользования – в третейском суде в рамках рынка прав на природопользование в конкретном бассейне.

Организующая роль государства в создании и всемерном развитии всей инфраструктуры рынка прав на природопользование должна гармонично связать право россиян на свободное развитие и предпринимательскую деятельность (ст. 8, 34 и 36 Конституции Российской Федерации) и право на благоприятную окружающую среду (ее ст. 42). В этом видится разрешение проблемы компенсации экологического вреда человеку, пострадавшему от неизбежного в жизни цивилизации природопользования.

Территорию некоего субъекта России можно условно разбить на водосборные бассейны, подвергающиеся загрязнению от производственной деятельности определенного круга природопользователей. Их необходимо объединить в рамках некоего самоуправляющегося сообщества с солидарной ответственностью его участников, которое и будет являться единым природопользователем. Думается, что «добровольно-принудительная» взаимозависимость, обусловленная, во-первых, солидарной ответственностью (кантовским «поручительством в обеспечении договора» сообщества, другими словами, «круговой порукой»); во-вторых, экономическими отношениями участников сообщества друг с другом, сделают их поведение, в основном, правомерным. 

Побудительным началом к объединению должно стать установление органами государства лимитов на природопользование (загрязнение окружающей среды) в данном бассейне. Интерес государства состоит в том, что только своими силами исполнять в полном объеме свои функции оно не может. И в отношениях природопользования важное место занимает налоговая составляющая, которая осуществляется самими природопользователями по принципу самообложения. Если государство оставило за собой право контролировать, то ему с одним плательщиком гораздо проще разобраться. Кстати, последний был бы и идеальным ответчиком по искам о возмещении вреда, причиненными правонарушениями в этой сфере.

Неизбежные споры относительно реализации и защиты одно-порядковых прав (неотчуждаемых прав на природопользование и благоприятную окружающую среду) потребуют своего, только им присущего правового механизма. Какого? Думается, ответ лежит, как говорится, и в глубине и, одновременно, на поверхности – реализация права в этих условиях будет происходить в пределах «использование как применение права», в котором «применение права состоит из правосудия и исполнительного производства» (а последнее, является исключительной прерогативой органов государства!) – в третейском разбирательстве (в арбитраже, в третейском суде). Кто лучше самих сторон может разрешить частный спор? Говорится «самих сторон» потому, что они сами как назначают, так и избирают судей в состав третейского суда. Сами утверждают его регламент, сами договариваются и о материальных нормах.

Вообще, с юридической точки зрения, осуществление россиянами в негосударственных судах при решении частных дел такого этапа «применения права» как «правосудие» в условиях солидарно-ответственного, связанного поручительством сообщества равносильно таким формам реализации права как «исполнение и соблюдение права». Взаимозависимость не так внешне эффектна как принуждение, однако также весьма эффективна.

Следует отметить именно правовые моменты сказанного: во-первых, важность предложенного видится и в том, что именно в такой юридической конструкции россияне могут реализовать кантовские заветы «не будь для других только средством – будь целью» и «вступай в сообщества, в которых каждому определено «свое». 

Во-вторых, в такой конструкции будет возможной не только действенная защита права на благоприятную окружающую среду, но и права россиян на выгодоприобретение от развития. Так называемых «добровольно-принудительных» стимулов для перекладывания на плечи взаимозависимого сообщества природопользователей всей социальной сферы данной территории, то есть повышение локальной социальной защищенности россиян путем общих для всех мероприятий, у государства – предостаточно! От количества таких «социально защищенных» территорий можно ждать и нового качества, неизбежно изменится неправовая ситуация в стране. 

Однако негосударственный суд должен рассматриваться только как вынужденный этап в истории российского государства, обусловленный потерей его суверенитета от своих же чиновников-бизнесменов. Следует сказать, что пресловутое гражданское общество, чьим главным инструментом являются те же самые третейские суды, является квазиправовым, то есть в котором основной принцип правового государства – принцип формального равенства лиц как субъектов аналогичных правоотношений в разных третейских судах не будет соблюден. Государственный суд, наряду с осуществлением правосудия негосударственными судами, не только остается, но и сам развивается до суда присяжных заседателей и в гражданском судопроизводстве. Иного трудно отыскать, где бы содержание (правосудие) и форма права (государственный суд) так гармонично совпадали. При этом следует добавить, что только такой уровень общецивилизационного развития общества как «государство» может обеспечить реальность принципа формального равенства лиц; гражданское общество есть общество объективно сословное, в котором купец Гусев фермеру Свиньину – точно, не товарищ.

Думается, что можно особо не подчеркивать о том, что все сказанное (особенно о нетрадиционной для России активной роли человека в частных отношениях, когда он становится «целью» государства, а не «средством» для решения корыстных целей олигархов) основывается именно на правовой природе. Кстати, эта правовая природа известна человечеству многие сотни лет, например, еще Кант и Гегель высказались по этому поводу. Их мысли созвучны «формуле «должного» в праве», основанной на идее гармонизации как отмеченных категорий «содержание и форма», так «явление и сущность» в праве, что вполне вписывается в кантовский посыл, что правовое состояние это условия, в которых право может состояться; что следует «конструировать понятие права» [12]. Кстати, в качестве научной гипотезы: можно предполагать, что классики марксизма именно таким образом и поступили. Используя взаимосвязь «сущности и явления» они именно сконструировали, что «право есть воля». Иначе: чтобы обеспечить такие необходимые проявления для государства диктатуры пролетариата как «насилие и принуждение» они сущностью права избрали «волю».

Следовательно, если мы хотим иметь в реальной жизни право – это соответствующая принципу формального равенства система норм, установленных или санкционированных государством и обеспеченных возможностью применения мер государственного принуждения; в котором сущность права представлена как принцип формального равенства лиц, который есть единство трех тождественных по смыслу и подразумевающих друг друга сущностных свойств (характеристик, компонентов) права – всеобщей равной меры регуляции, свободы и справедливости [13], то следующее предложение позволит реализовать указанную доктрину (как ее метод). Если в искомом обществом определении, что есть право, не найдется места для желаемой всеми его сущности (принципу формального равенства лиц); если присущие ей проявления (к примеру, справедливость, свобода, равенство и признание неотчуждаемых прав) не будут вызваны к жизни желаемым поведением самих субъектов правоотношений, заложенным в диспозиции норм (дозволениями); если содержание и форма права не будет находиться в соответствии (как осуществление в указанных ранее формах правосудия самим народом), то ждать всеобщего правового порядка – не приходится!

Видимо, есть необходимость сказать так называемым практикам от юриспруденции, что сказанное есть объективно необходимое к исполнению! И совсем не потому, что автору так хочется. А потому, что, во-первых, указанная правовая доктрина академика РАН В.С. Нерсесянца, не только провозглашена в Конституции, но и является закрепленной и в действующем Гражданском кодексе Российской Федерации! Кстати, вызывает горькую улыбку, что этот и другие узловые моменты как-то «не видят» отдельные ученые юристы, как оппоненты нашего выдающего современника, когда называют его правовую доктрину не иначе как «утопия».

Во-вторых, логическая, диалектическая и прочие взаимосвязи подразумевают, что конституционный принцип формального равенства россиян (как сущности российского права) может устойчиво вызываться к жизни только определенными проявлениями (свободой, равенством лиц); что только в своем соответствии «содержание и форма» в праве могут обеспечить реальность провозглашенных прав россиян!

В заключение очерка можно только сказать, что практическая ценность предложенной идеи «формулы «должного» в праве» состоит в возможности ее использовании в качестве метода осуществления функций постсоветского, стремящегося к правовому, государства. Именно метод как наиболее эффективный способ решения проблем интересен сегодня юридической практике, когда в так называемом правовом регулировании ad hoc (для данного случая) понятие может не успевать трансформироваться за быстроменяющейся реальной ситуацией [14]. В целом, получен ответ на общетеоретический вопрос: «В чем же причина неэффективности российского законодательства и как сделать его действенным, с точки зрения, обеспечения принципа формального равенства лиц в правовом и социальном государстве?».

И, все же, не уже открытое заставляет с благоговением смотреть на величие науки. Проведенное научное исследование – «не конечная остановка» в познании права. Оно пусть и дает некий толчок к смене парадигмы в важнейших конституционных отношениях, каковыми являются отношения природопользования, определяющих как уровень жизни россиян достойный «человека разумного», так и возможность самой этой жизни; но и само явилось неким камешком, которым человечество может мостить свою дорогу к светлому идеалу, издавна называемым «правовое государство»; следом за которым надо класть и другие, и еще много, подобных камней.

Например, вслед за определением «формулы «должного» в праве», надо сделать ее российской реальностью, что, в последствии, даст возможность перейти к реализации другой юридической мечты об «упрощении законодательства». Однако не на основе кантовского предложения сделать это на основе неких принципов – «быть может, когда-нибудь исполнится желание, чтобы взамен бесчисленного разнообразия гражданских законов были найдены их принципы, так как только в разрешении этой задачи заключается тайна упрощения законодательства» [15], а на основе отсечения правовым регулированием субъективных и объективных причин, мешающих необходимым проявлениям «должного». В условиях «всеобщего соблюдения законодательства» в российском государстве в поле его зрения останутся лишь те условия, которые мешают проявлению «должного»: это такой «феномен» как чиновничество-бизнесмены; это советские традиции в праве – из ряда субъективных причин. Из объективных – это главенство принципа получения большего прибавочного продукта меньшими затратами в отношениях природопользования и т.д.

Значит, задачей права будет лишь убрать мешающее проявлению «должного». К примеру, известной юридической системой «сдержек и противовесов» между ветвями государственной власти можно ограничить всесилие той же российской исполнительной власти, которая, как говорится, «что охраняет, то и имеет»;

также противопоставление ее коррупции таких законодательных преград, через которые будет трудно уворовать что-либо – абстрактная «охрана природы» как статья бюджета принципиально проигрывает «заградительной» конструкции статьи «компенсация экологического вреда населению некой территории», согласно которой Иванов, Петров и Сидоров будут лучшими аудиторами целевого исполнения бюджета;

использование потенциала самого права, когда объединение людей во взаимозависимые солидарно-ответственные сообщества, например, тех же самых природопользователей, поднимает, говоря словами Канта, правовой уровень от состояния «строгого права», могущего состояться только принуждением, до «правового законодательства», которое обеспечивается некой «привлекательной приманкой», где реализация права заканчивается «применением права» в ином понимании – осуществлением, при необходимости, правосудия самими субъектами в негосударственном третейском разбирательстве, не исполнить решение которого просто самоубийственно.

При этом, скажем еще о двух важных моментах: во-первых, именно акцент на должном взаимосогласовании интересов отдельных частных лиц и общества может разрешить острые противоречия, вызываемые к жизни «собственностью», так как сегодня в России этот вопрос стоит на первом месте (частная собственность возникла на неправовой основе «прихватизации» общенародного достояния). Во-вторых, надеемся, что методический акцент на нарочитую приземленность подачи материала очерка (например, в виде только защиты имущественных прав россиян), не закрыл собой того, что при этом ими обретается искомая россиянами справедливость в постсоветском обществе.

И все же, отмеченное выше теоретизирование, пусть и высокое, видится лишь «задачей минимум» сегодняшнего дня.

Настоящей задачей дня – «задачей максимум» в науке является проблема «разбудить» самих россиян в их самоопределении, в поиске своего места в изменившемся обществе, в котором даже самое, что ни на есть «эффективнейшее» государство, в лучшем случае, не более, чем его союзник в противодействии «собственности». Также, вооружить их иной методологией – решать старые проблемы новыми способами.

Думается, что имеет смысл говорить им и постоянно повторять: «Не только бесправное «бытие» может определять ваше сознание, уважаемые россияне!». При этом, следует отметить, что такое критическое отношение к основному вопросу материалистической философии, основывается на самом что ни на есть опыте. После того, когда естественная наука не нашла подтверждения генетической связи современного человека с неандертальцем, от которого, вроде бы, человек на основе развития опыта восходил от «умелого» к «разумному», нельзя думать, что сознание определяется только опытом [16].

Значит, нет необходимости говорить, кто необходимо является, так сказать, «локомотивом» этого неустанного движения к правовому и социальному государству. Это никто иной как сами россияне, среди которых хочется видеть и юристов – прежде всего, известных ученых юристов. И, видимо, не случайно говорилось в иные времена, что надо обучать всех трудящихся «воевать за свое право по всем правилам законной в РСФСР войны за права» [17]. Воистину – дорогу осилит только идущий! 



[1] Обращение Президиума РАН Президенту РФ//Государство и право. 2002. №4. С.2.

[2] Егоров В.К. Эффективное государство: проблемы, дискуссии и решения. Актовая лекция Президент-ректора 11 ноября 2002 г. в РАГС при Президенте РФ.

[3] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.16. С.138.

[4] «Российские нефтяные короли качают нефть» по материалам из «The Wall Street Journal»//Природно-ресурсные ведомости. 2002. №25-26 (132-133). Июнь. С.11.

[5] Нерсесянц В.С. Национальная идея России во всемирно-историческом прогрессе равенства, свободы и справедливости. Манифест о цивилизме. М., 2001. 64 с.

[6] Делокаров К.Х. Философия и цивилизационные трансформации//Ценности глобализующегося мира. М., 2002. С.7.

[7] Материалы Всероссийского съезда по охране природы (3-5 июня 1995 г., Москва). М., 1995. С.69-70.

[8] «Экономика природопользования: судьба невостребованной теории»//Природно-ресурсные ведомости. 1999. №11. С.3.

[9] Калашников С.В. Система конституционных гарантий обеспечения прав и свобод граждан в условиях формирования в России гражданского общества//Государство и право. 2002. №10. С.25.

[10] Кант И. Сочинения в 6 т. М., 1965. Т.4. Ч.2. С.146.

[11] Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С.53.

[12] Кант И. Сочинения в 6 т. Т.4. Ч.2. С.142.

[13] Нерсесянц В.С. Сравнительное правоведение в системе юриспруденции//Государство и право. 2001. №6. С.5-15; Он же. Сущность и ценность права: Основные концепции правопонимания и ценностной трактовки права//Вестник Международного университета: серия «Право». Вып. 5/Отв. ред. В.В. Безбах/М.: М.У., 2001. С.8-19.

[14] Мальцев Г.В. Понимание права: подходы и проблемы. М., 1999. С.401.

[15] Кант И. Критика чистого разума. М., 1998. С.289.

[16] «Тихая революция в науке»//Зеленый Мир. 2001. №9-10 (357-358). С.24.

[17] Ленин В.И. П.С.С. Т.50. С.59.

 

Сайт управляется системой uCoz